Нас убивали только потому, что мы евреи

(по воспоминаниям Майи Ильиничны Фельдман, узницы гетто в Рыбнице и лагеря смерти в Гвоздавке).

Когда началась война, Майе Ильиничне Фельдман было 13 лет. Перед войной ее большая семья переехала жить в Кишинев, но как только город стал подвергаться авиационным бомбардировкам, семья Фельдман решила эвакуироваться. По дороге в Рыбницу Майя Ильинична была разлучена со своими родными и осталась с бабушкой, дедушкой, братом, тетей с ее малолетней дочкой и двоюродным братом. Впоследствии она узнала, что ее родители были расстреляны.

В Рыбнице в начале сентября 1941 г. по приказу военного коменданта города Попеску-Корбула было основано гетто. В тот день пришли жандармы и стали выгонять всех евреев из квартир на площадь, где был зачитан приказ о создании лагеря у врат Транснистрии. В нем говорилось, что румынский король Михай дарует евреям жизнь, за что они обязаны работать там, куда их пошлют, соблюдать румынские порядки и носить на груди шестиконечную звезду. Были объявлены условия работы и проживания в гетто. Работать будут все в городе, на сельскохозяйственных работах или на железной дороге. За появление на улицах в ночное время – смерть, за выход из лагеря без сопровождения или без разрешения – смерть, за невыполнение приказа – смерть.

Гетто было образовано в нижней части Рыбницы, на трех улицах имени Шолома Алейхема, которые наиболее пострадали от недавнего наводнения. Участок был огорожен колючей проволокой. Это была мало устроенная и грязная часть города с маленькими глиняными домиками. Около 2 тыс. человек разместили таким образом, что в комнате жило несколько семей. Зимой было холодно, топить было нечем. Квартиры наводнили крысы, были даже случаи, когда они нападали на людей.

Каждое утро приходил жандарм и брал людей на работу: убирать город, работать в больнице, наводить порядок в государственных учреждениях, возили на работу на сахарный завод, расположенный в 3-4 км. от города, вывозили в колхозы и совхозы и т. д. Людей не кормили, денег за работу не давали. Заработки у всех были одинаковые – 200 г. хлеба на человека, которые надо было еще выкупить.

Майя Ильинична работала на огороде жандармерии вместе с другими подростками. До огорода было 3 км., которые дети преодолевали пешком. Их охраняли жандармы-румыны Кулий и Влас, которые избивали за малейшую провинность. Со слезами на глазах Майя Ильинична вспоминала, как ее били баянетом – штыком от винтовки – по голове лишь за то, что она подняла листок бумаги. Ничего не разрешалось срывать в огороде, детей не кормили, но давали воду.

Питались плохо, в основном, жандрой – похлебкой из кукурузной муки без соли. Воровали у лошадей мамалыгу, промывали ее и делали жандру. Воровали сахарную свеклу, которую пекли в печке, а потом пили с ней кипяток (это был чай). Выжить помогали и жители города. Вещи меняли на хлеб – единица на единицу.

Одежды не было, все ходили оборванные, кутаясь в мешковину. Мыла также не было, вместо этого использовали серу, голову мыли керосином. Все болели дизентерией, тифом, дистрофией, малокровием. Больницы не было, не было и лекарств. Больницей служила большая комната, где больные лежали прямо на голом полу, чуть прикрытому соломой. Умерших хоронили в братских могилах.

За пределы гетто выходить можно было лишь с 11 до 13 часов, в остальное время выход запрещался. Майя Ильинична рассказала, что 9 евреев, которых нашли на базаре во внеурочное время, были расстреляны. Также были расстреляны за городом 47 человек, которые не числились в списках гетто (их останки были найдены в братской могиле в 70-е гг.).

Одним из памятных событий в жизни гетто было оборудование площади в самом центре и постройка там памятника маршалу Антонеску. Дома, располагавшиеся здесь, снесли, а подвалы в них неоднократно засыпали землей, щебнем, камнями, но они все равно проваливались, узников нещадно били и заставляли начинать работу заново. Все сидели на земле и молотками колотили по камням, делая из них щебенку. Камень брали из затопленных и разрушенных наводнением строений, а плитами для мощения территории служили мраморные памятники с еврейского кладбища. По словам Майи Ильиничны, все еврейское кладбище было разрушено и разграблено. В конце концов силами узников участок был выровнен, был разбит парк, в центре которого поставили монумент с портретом Антонеску. В пределах гетто был установлен рельс, по которому стучали, когда нужно было людей собирать на эту площадь. По праздникам устраивали «акции», когда всех выгоняли на площадь, издевались над ними, ходили по домам и отбирали последние вещи. Майя Ильинична свидетельствует, что после разгрома под Сталинградом, где погибло много румын, всех жителей гетто вывели на площадь и пообещали расстрелять, однако продержали весь день на ногах, не давая даже сесть.

В ноябре было решено новыми властями уменьшить лагерь, отправив этапом часть людей к южному Бугу в лагерь смерти. Было выбрано 500 стариков, женщин и детей, в число которых попала и Майя Ильинична со своими родными. Их вывели на площадь, где румынский чиновник и примар гетто Шая Вайншток сообщили о переводе на другое место, где есть работа, где можно будет прокормиться. Майя Ильинична рассказала, что тех, кто не в силах был продолжать путь, пристреливали на месте и даже не присыпали землей, десятки людей остались в оврагах, воронках от бомб и снарядов! Из 500 человек, которые в то утро были отправлены из Рыбницы, по данным М. И. Фельдман, остались в живых только трое. 

«Наконец нас пригнали в Гвоздавку. – рассказывает Майя Ильинична – Там располагался лагерь, огороженный колючей проволокой. В единственном бараке уже находилось несколько сот человек. Из лагеря не выпускали, не кормили, мы не работали. Часто шли дожди, а мы сидели за колючей проволокой под открытым небом. Когда наступили морозы, люди примерзали к земле.

Кормились тем, что принесли с собой или обменивали свои вещи на продукты: в лагерь пускали женщин из близлежащих сел, которые обменивали свои продукты на вещи. От голода, холода, сыпного тифа люди умирали десятками, а то и сотнями в день. Мертвых не успевали хоронить, их просто вытаскивали из лагеря и бросали в противотанковый ров за селом! Смерть унесла всех моих родных, и я осталась вдвоем с тетей. Однажды в лагерь пришла женщина обменять свои продукты на вещи. Ей удалось провести меня за колючую проволоку мимо охраны лагеря, потом она вывела и мою тетю. Выведя нас из Гвоздавки, она дала нам кусок хлеба и указала дорогу на Балту, где, по ее словам, также находился лагерь для евреев.

Идти было трудно, обходили стороной села. Я очень ослабла, еле держалась на ногах, и тетя практически тащила меня на себе. В Балте руководство гетто отказалось оставить нас, поэтому мы решили вернуться в Рыбницу. Полураздетые, опухшие от голода, с обмотанными какими-то тряпками ногами, мы с трудом проходили по 5-8 км. в день. В одном из сел недалеко от Слободки нас приютила у себя женщина. К сожалению, не помню, как ее звали. Она накормила нас и предложила оставить меня на время у себя. Тетя согласилась, потому что понимала, что до Рыбницы я не дойду. Конечно, долго у нее я находиться не могла – было опасно и для меня, и для этой семьи. И когда я немного окрепла, женщина дала мне кусок хлеба, одела и проводила в дорогу. В селе Красненькое Рыбницкого района меня подобрал Вася Руснак и помог добраться до Рыбницы, где некоторое время меня прятала в сундуке Галя Сулима (Туранская). Однако пришлось вернуться в гетто, в этом мне помог один из узников, приписавший меня к своей большой семье. В гетто я встретила свою тетю и там уже находилась до освобождения Рыбницы».

Майя Ильинична рассказала, что в 1942 г. 100 человек трудоспособной молодежи были отправлены в немецкий концлагерь в Варваровку (возле Николаева) для строительства моста через Буг. Оттуда вернулось всего несколько человек. Один повешен при попытке бегства. М. И. Фельдман запомнила его фамилию – Зайдман.

Узники были освобождены советскими войсками 30 марта 1944 г. Последние дни гетто отличались особыми зверствами со стороны румын и немцев. Покидая Рыбницу, фашисты взорвали мост через Днестр, тюрьму и железную дорогу. В тюрьме погибло около 270 евреев, чудом удалось спастись только десятерым.

Сейчас Майе Ильиничне 76 лет. Дальнейшая жизнь у нее сложилась хорошо. Через 3 года после окончания войны она пошла в 6 класс (до войны Майя Ильинична закончила 5 класс) вместе с детьми, которые были младше ее. Окончив 7 класс, она поступила в экономический техникум на бухгалтерско-экономический факультет. После окончания техникума Майя Ильинична работала в проектном институте. В 1972 г. окончила курсы операторов вычислительных машин. Бывшая узница Рыбницкого гетто увлекается искусством, театром, классической музыкой, до войны она училась музыке, но так больше занятия не продолжила, потому что нужно было обеспечивать себе проживание.

Майя Ильинична  много путешествовала, была в Румынии, Болгарии, России.

Замуж вышла в 1961 г., однако семейная жизнь не сложилась, они с супругом  быстро разошлись. Детей у нее нет. Из всей семьи у нее осталась только младшая сестра ее матери, которая живет в Рыбнице.

В 1990 г. принимала участие в работе Фонда исторических видеодокументов переживших ШОА в странах бывшего Советского Союза, который был учрежден Стивеном Спилбергом. Она получила Благодарственное письмо и грамоту за подписью самого Стивена Спилберга. На данный момент Майя Ильинична занимается общественной работой в Ассоциации бывших узников гетто в качестве руководителя регионального бюро Организации по претензиям жертв Холокоста к Германии.   

Интервьюировала и подготовила к печати  Самохвалова Л. И.

Август  2004 г.