Кэпэцинэ (Русу) Ефимия Андреевна, 1935 г. р., с Бакчалия Кэушанского района

Расскажите, пожалуйста, Ефимия Андреевна, где и когда Вы родились, кто Ваши родители, братья, сестры?

Родилась я в селе Бакчалия Кэушанского района, в 1935 году. В семье нас было пять сестер и двое братьев…

Родители наши были добрые, они о нас заботились, не обижали. Отца звали Русу Андрей Андреевич (моя девичья фамилия – Русу) мама – Панагия Варфоломеевна, была из другого района. Нас было семеро детей и всех, (кроме одного из братьев и сестры) депортировали. Я была самой младшей в семье, а кроме меня были сестры-близняшки 1928 года рождения – Ефросинья и Федора. Когда родилась старшая сестра Домника, я не помню. Ее уже давно нет в живых. Старший брат Яков тоже покойный. Брат Коля, который жил в селе Заим, тоже был депортирован.

Итак, нас – пять сестер и брата, депортировали.

Ефимия Андреевна, какое хозяйство у вас тогда было?

Наши родители были крестьянами, обрабатывали землю. Они были хозяйственными, владели гектарами земли, держали лошадь, корову, свиней. Семья наша была многодетная и родители о нас заботились.

Родители были грамотными?

Я не знаю, когда они учились – при русских или при румынах, но грамотой владели...

Вы в школу ходили?

Да, насколько я помню, до депортации я успела закончить в Молдове, четыре класса.

На каком языке учились?

На молдавском языке, но я и русским языком хорошо владела.

В Бакчалии говорили на русском?

Да, мы там прожили до самой депортации, когда нас выставили из села и вывезли в Россию.

Говорите «выставили из села», что Вы имеете в виду?

Там было много разного люда… Отца не хотели депортировать, под категорию ссыльных подпадала, скорее всего, мама. Она была хозяйственная, всегда стремилась обеспечить будущее своих детей. Она в селе была чужой и ее хотел выселить всякий местный сброд.

Почему Вы так думаете?

Я хоть и малая была, но кое-что примечала и понимала, что в селе некоторые нас ненавидят, поскольку у нас была земля и мы считались богатеями… Но какие мы богатеи, если все от мала до велика, кроме меня – самой маленькой, работали в поле не покладая рук, стараясь быть не хуже других?

Каким Вам запомнился тот день?

Да уж запомнила… Пришли и взяли нас из родительского дома в чем было. Нас, пятеро детей – сестры Ефросинья, Федора, Маруся, брат Коля и я, были сосланы в Сибирь, только старшие брат и сестра избежали этой участи, поскольку жили отдельно, со своими семьями.

Я уже и не помню, кто это был – гражданские или военные. Пришли под утро, подняли нас и в чем были в том и забрали. Ничего больше с собой не взяли! Все оставили! Погрузили нас на машину, как скотину и повезли!

Повезли нас на станцию в Кэушаны и там погрузили в телячьи вагоны, как скот! С собой ничего не разрешили взять. До сих пор не могу забыть, какие муки пришлось претерпеть! Очень тяжело было!

Расскажите, пожалуйста, как вас перевозили?

Условия в тех вагонах были очень тяжелые. Даже естественные надобности нельзя было справить по-человечески. Наружу можно было поглядеть только через щелочку!

Таким образом, привезли нас аж в Курганскую область, Усть-Уйский район, совхоз Глубокие, ферма Рыбная. По прибытии на место нас повезли в район, а оттуда уже распределили, кого куда… Родителей определили на ферму № 3. Местных же запугивали, что к ним везут преступников и убийц!

А чем занимались в том совхозе, что выращивали?

Там было много земельных угодий. Выращивали крупный рогатый скот, коров…

Там я уже не смогла посещать школу, хотя в Молдове училась неплохо! Каждую неделю приходил комендант, и нас заставляли расписываться о своем присутствии, чтобы кто-нибудь не удрал. В нашем селе школы не было, и отец хотел устроить меня в школу, в другом селе, но комендант не разрешил. Мама всегда хотела, чтобы я стала врачом. Одна из моих сестер была в Бендерах швеей, но мать говорила: «Ты будешь врачихой!». Но не сбылась мамина мечта.

Я была девочкой хрупкой и слабой. Доярки возмущались, что я не выхожу на работу, чтобы и у них были выходные. Комендант грозился отвезти меня в район, но я их не боялась, говорила: «Отвезите! Я по возрасту еще не должна выходить на работу. В районе меня увидят и поймут!».

А кто шум поднимал, молдаванки?

Наши молдаванки были недовольны, а местные русские, которые там были, ничего не говорили. Но как я могла доить коров, если была такая слабая и хрупкая!

По прибытии на место, где вас поселили?

Там были бараки и по прибытии на место нам выделили комнату в бараке. Дома там были не как у нас, а какие-то низкие землянки. Потом родители постарались и приобрели небольшой дом, но первый год мы прожили в бараке.

Мать чем занималась?

Мать оставалась дома, поскольку была многодетной, сестры были доярками, а брат работал «куда пошлют». Сестра, которая живет сейчас в Бендерах, работала там на швейном производстве и говорила мне: «Сестричка, не ходи на ферму работать дояркой, ты еще маленькая!». Она и взяла меня к себе в район. В школу не пустили, а к ней перебраться разрешили.

Перебралась я, значит, к сестре, жили мы на съемной квартире, ходили на работу и на квартиру. Сначала меня не хотели принимать, потому что была еще малой «пацанкой», но я все равно ходила с ней на работу. Только после замужества сестры, которая вышла замуж тоже за депортированного молдаванина, меня приняли на работу в качестве ученицы.

Сначала я была новичком, а потом стала работать швеей. Жила в районном центре, а мать оставалась на ферме Рыбная. На каждые выходные я приезжала домой.

Однажды, на первомайские праздники, вернее, за неделю до Первомая я была дома, потом мать проводила меня до трассы, крепко обняла меня, поцеловала и сказала на прощание: «Фима, не увижу я тебя больше!». Я ей говорю: «Мамочка!..». Поцеловала она меня, и так и случилось…

В каком году это случилось?

Вот не могу вспомнить, в каком году…

Это было до или после смерти Сталина?

Это было до его смерти, потому что после смерти Сталина нам стали разрешать возвращаться в Молдову.

В ту неделю умерла мама. Отец позвонил в район, чтобы меня отпустили домой, но не говорили мне о случившемся. Я же была очень активной по своему характеру. Швеи работали в три смены: одну неделю работали днем, другую неделю до двенадцати ночи, а третью неделю – в ночную смену. От того и зрение потеряла – вижу только одним глазом!

И вот, отец позвонил на работу и попросил, чтобы меня отправили домой на машине, которая привозила учеников в школу, но не говорили, что случилось. Однако, там был сапожник, который любил выпить и он все это услышал.

Мне как раз нужно было заступать во вторую смену, прихожу на работу, а все мои напарницы стали уговаривать меня отправиться домой, а я уперлась – и ни в какую. Они спрашивают: «Почему?», а я говорю, что на Пасху немного опоздала, а я, как сознательный работник была на хорошем счету у начальства и не хотела, чтобы возникли какие-нибудь проблемы. Они меня пытались уговорить, говорили, что сестра, которая к тому времени перебралась в Курган тоже приезжает. Я, однако, настаивала, что не поеду, поскольку не хотелось иметь неприятности с начальством.

Тогда этот сапожник сказал им с укором: «Почему вы не скажете ей правду? Фима, твоя мама умерла».Услышав такое, я тут же свалилась в обморок. Меня побрызгали водой, привели в чувство и в сопровождении одной из девушек отправили на квартиру, сказав при этом: «Мать твоя жива, просто заболела. Иди, приготовься».

Машина заехала за мной, и я поехала. Дорога была дальняя, и я всю дорогу проплакала. Прибыли мы в село уже в сумерки. До дома я не добралась, упала возле какого-то столба и не соображала, что со мной случилось. Проходящая мимо женщина увидела, что кто-то лежит и подошла. Она меня узнала: «Фима, это ты?!». Я спросила, где я и она сказала, что недалеко от дома. Она и проводила меня до дома. Вы можете себе представить, что со мной стало, когда зашла в дом и увидела мертвую маму!

А что случилось с Вашей мамой?

У нее было больное сердце, вот и прихватило. Похоронили мы маму на второй день, потому что иначе нельзя было – тело начало разлагаться.

Потом я вернулась в район и продолжала работать. Осенью нас посылали в село на уборку урожая.

Вы за свой труд что-нибудь получали, какая зарплата у Вас была?

(Показывает фото относящиеся к теме)… Да какая зарплата… Вот тут на фотографии 1957 года написано

Тут написано: село Березовое…

Туда нас на работу посылали. Вот она я (показывает)

Все эти годы Вы проработали швеей?     

Да, все годы, швеей…

В школу Вы так и не ходили?

Не смогла… Каждую неделю комендант приходил с проверкой, все должны были расписываться, чтобы никто не убежал. Да кто оттуда сбежит… куда?

А были такие, которые бежали? Не слышали, не знаете?

Не слышала… Из этого села никто не сбегал…

Ваши напарницы по работе были местными?  

Местные…

И как складывались с ними отношения?  

Мы между собой ладили, нормальные были отношения.

А были ли такие, которые плохо с Вами там обращались?

Не могу сказать, что было такое. Вроде бы все уважали. Первый год трудно приходилось. Но потом мы с сестрой знали только одно: работа – дом, дом – работа. Только после ее замужества меня приняли на работу как ученицу.

Скажите, пожалуйста, какими были там отношения между молдаванами?

Не знаю я, какие там были между ними отношения,… но молдаванки обошлись со мной хуже чем местные русские, когда настаивали, чтобы я, практически еще ребенок, работала дояркой. А с местными жителями отношения были нормальные.

Чем вы питались?

Какое там питание… Родители, конечно же старались ради детей – покупали, приносили, готовили… Очень хорошие у нас родители были… Мама лежит в российской земле… Отец построил там небольшую землянку, хозяйство небольшое завели, курочки были…

Вы не помните, были ли там представители других национальностей?

Кроме наших людей и местных жителей там никого не было.

А если кто-то заболел, куда обращался? Был ли на ферме Рыбная медпункт?

Ничего там не было. В случае чего, надо было ехать в район.

И обращались в районную больницу?

Обращались…

Вы помните смерть Сталина?

Да так… не очень…

После смерти Сталина никто не предлагал Вам пойти куда-нибудь учиться, получить образование?

Нет… да я и не пыталась…

В комсомол вступили?

Комсомолкой я не была – ни там, ни здесь. Мне никто не предлагал, да и я сама не желала.

Скажите, пожалуйста, какие положительные события остались в Вашей памяти за все время пребывания там?

Я была самой младшей в семье, но счастья мне не было… Мне нужно было остаться там, рядом с могилой матери и была бы более счастливой. Но одна из моих сестер, которую не выслали, постоянно мне писала: «Приезжай сестрица домой, нечего тебе там оставаться!». Я хотела там остаться, да послушалась ее.

Вы считаете, что были бы более счастливы, если бы остались там?

Да, считаю, что была бы счастливее. И я скажу почему – там я уже свыклась с людьми, начала работать. Мне надо было остаться у могилы матери, а я вернулась. А тут районное начальство из Кэушан, не знаю по какой причине, отправляло меня жить в Украину, не разрешало мне жить в Молдове, а я им говорила: «Что мне делать в Украине, ведь я вернулась к себе на родину, в Молдову, а знала бы, что так будете измываться надо мной, не приехала бы, ведь мать моя умерла в глубине России!».

С большими трудностями меня приняли и прописали в селе. Дом наш так и не вернули, хотя я долго ходила по этому вопросу. Глава примэрии ( председатель сельсовета – а. т.) не захотел вернуть нам дом! Отдал все другим, превратил дом в руины, а мне не захотел отдать! До сих пор не могу забыть! Я и не очень туда наведываюсь, потому что слезы на глаза наворачиваются.

Так относилась к Вам местная власть, а как Вас приняли люди, какое было отношение?

Люди ничего не говорили. Потом переехала в Кэушаны. Моя старшая сестра, которой сейчас 80 лет вышла замуж, кажется, еще в Сибири прожила хорошую жизнь, а я самая маленькая, но и самая измученная.

Раньше в селах открывали артели, в Бакчалии тоже создали такую артель и я пошла туда. Начальство мне разрешило, потому что ценило меня как сознательного, хорошего работника.

Там я вышла замуж за парня. Его сестра жила в нашем селе, а я жила у своих дальних родственников - сестру не хотелось беспокоить, потому что у нее было много детей. В одной комнате располагалась артель, а в другой проживала я.

Там была одна семья, которую я постоянно обшивала, и им нравилось, что и как я делаю. У той женщины был брат, а я была молодая. До той поры у меня не было отношений с мужчинами ни в Сибири, ни тут. Девушки зазывали в кино, на танцы, а я им говорила: «Идите, девчата, вас есть кому кормить, а я сама должна себя прокормить!».

Возможно, я приглянулась этой женщине. Брата ее я не знала, он учился в Тирасполе на зоотехника. Он заходит раз, второй, третий и я сказала себе – он беден, я тоже, если будет порядочным парнем…, мне хотелось, чтобы все было как у людей. Я работала день и ночь, заботилась о нем, одевала его с иголочки. Он учился в Тирасполе и домой приезжал редко, но когда приезжал, то заходил, прежде всего, к сестре, там выпивал, а потом приходил ко мне на квартиру.

Он стал Вашим мужем, надо полагать?

Да. Но свадьбу подготовила я, свадебные наряды тоже я сшила – все это легло на мои плечи! Я надеялась, что он окажется порядочным парнем, и буду с ним счастлива. А они просто хотели решить его проблемы за мой счет… Когда он выпивший приходил ко мне от сестры, я уговаривала его: «Степушка, не шуми – во дворе хозяева, ложись и спи!».

Когда его долго не было, то на выходные я ехала к нему в Тирасполь, а там мне говорили, что он уехал домой…

После этого он начал красть у меня казенные деньги. Я была начальницей артели в Бакчалии и когда провели ревизию, то обнаружили недостачу и меня спросили, куда подевались деньги. Они же сразу же и предположили, что это дело рук моего мужа…

Когда он в очередной раз вернулся от сестры пьяным, я его спросила: «Что Степушка, денег, которые я тебе даю, не хватает? В тюрьму хочешь меня упрятать? Выбирай одно из двух – или продолжаем вместе жить по-людски, или уходи!». Дала, как говорится, от ворот поворот.

Потом открыли артель в Кэушанах, начальство мне доверяло и попросило, чтобы я ее возглавила, отказаться было неудобно, поскольку попросил меня об этом директор районного промкомбината,  так я перебралась в Кэушаны. Жила у одной старушки на квартире и кроме работы никуда не ходила. Трудилась, чтобы себя содержать и ни у кого ничем не одалживаться и мне это удавалось.

После того, как открылся цех, и я переехала в Кэушаны, пришлось жить на квартире у нашего бухгалтера, кроме нее я никого не знала, поскольку никуда не ходила! У моего будущего (второго – а.т.) мужа много лет назад скончалась жена. Он ведал на нашем комбинате производством черепицы и все говорили ему, чтобы взял меня в жены. А мне говорили, чтобы шла за него, но никто не сказал мне, что я связываю себя с человеком, у которого четверо детей. Тот парень, которого вы видели (молодой человек в доме интервьюируемого – а.т.), это его. Своих детей у меня не было, хотя детей любила и сейчас люблю. Замуж за него согласилась пойти, поскольку жалко было его детишек.

Вот так мы вместе и работали. Вырастили четырех детей – два парня и две девушки. Старшая падчерица, которая живет сейчас в Бендерах, однажды меня избила, да Бог с ней!

Что значит «избила»?

Избила меня старшая падчерица. Когда пришла в их семью, она была в четвертом классе. Я о ней заботилась, постоянно ее чисто и опрятно одевала, но у нее была тетя, которую она навещала, а та настраивала ее против меня.

Вы всю жизнь проработали как швея, были отмечены и уважаемы, а были ли моменты, когда Вам ставили в укор факт депортации?

Нет, таких моментов не было, за исключением случая, когда по возвращении в Молдову меня не хотели принимать…

Детям об этих моментах рассказывали?

Нет, я этого не хотела. Если они не спрашивают, чего же я буду рассказывать? Но они все знают, что я была депортирована. Муж мой скончался давно, тринадцать лет назад и я осталась с его младшим сыном…

Старшая меня не слушалась, а те из детей, которые послушали меня, выучились и получили профессию – Миша стал слесарем, Нина стала поваром и вышла замуж, живет в Украине, но не работает, потому что попала в какое-то захудалое село. Младший выучился на сварщика и у парня золотые руки. Мать умерла при родах и его отдали в один из Тираспольских детдомов.

Когда вышла замуж за его отца, то мы его часто навещали, приносили ему различные вещи, одежду, но их отказывались у нас брать, под тем предлогом, что вещи крадут, а когда мы его заберем домой, то сможем одевать, как нам будет угодно.

Однажды, после такого визита, я сказала мужу, что не могу так больше – ребенка надо забрать домой - где едят трое и четвертый прокормится. Привезли его домой, устроили его в детский садик, а потом и в школу пошел. Золотые руки у парня, все умеет делать…

Вы говорите, что были самой младшей в семье, а жизнь Ваша  была тяжелой, как Вы думаете, почему так случилось?

Так ведь не с кем было посоветоваться, некому было пожалеть, у каждой из сестер были свои заботы, а я больше по чужим углам скиталась.

Вы сказали, что всю свою жизнь проработали как швея и Вас всегда отмечали. Награждали ли Вас грамотами, премиями? Были ли Вы на Доске почета?

Грамотами и премиями нас не очень баловали, а на Доску почета нашего швейного комбината выставляли.

Как Вы можете вкратце охарактеризовать Советскую власть?

Что я могу сказать? Ничего плохого не скажу. Там, куда послали, нас уважали. Нас депортировали по доносу наших же односельчан.

Как Вы восприняли весть о распаде Советского Союза в начале 90-х годов прошлого века?

И так и этак… Уже довольно давно меня комиссовали по болезни и определили инвалидность. Я инвалид второй группы, перенесла четыре операции и мне удалили одну почку. Ноги у меня тоже больные., поскольку первую зиму в Сибири мы проходили в резиновых сапогах, а там морозы - не чета нашим. Поэтому и ноги не служат.

Сегодня неплохо бы старикам пенсию повысить. Сейчас даже молодым трудно работу найти, поэтому они за рубеж уезжают, что же говорить о пожилых людях. Раньше все по другому было, а сейчас о стариках вообще не думают… Раньше выдавали хоть что-то, а сейчас нет… Мол, хватит тебе… и так зажился…

Был ли период в Вашей жизни, когда Вам было по-настоящему хорошо?

Самый счастливый период моей жизни был тогда, когда были живы родители, и я была ребенком. После этого, ничего хорошего я в этой жизни не видела - одни лишь муки да заботы. До депортации мне было хорошо, а после этого ничего хорошего уже не было! Если бы жила моя мама!

А с отцом, что стало?

Отец вернулся, жил у сестры в Бендерах, там же и умер…

Благодарим Вас Фима Андреевна, за ваш замечательный рассказ и за время, которое Вы нам уделили.

Интервью и литературная обработка Алексея Тулбуре

Транскрибирование Надин Килияну

 Русский перевод Александра Тулбуре

 Интервью от 11 августа 2012 г.

 Транскрибирование от 21 марта 2013 г.

.